дата публикации 01.01.2011

Юрий Клиценко

Знаковые системы шаманских ритуалов народов Севера, в частности, структура и символика шаманского чума эвенков, связаны с архетипическими, базовыми образами — космогоническими мифами землеустроения, представлениями о реке-дороге, соединяющей верхний, средний и нижний уровни вселенной.

Например, на крестовинах сохранившихся бубнов эвенкийских шаманов имеется металлическое изображение гагары, ныряющей в воды мироздания подобно тому как «Дюнто-гагара нырнул в свой бубен-озеро»: «Это озеро — его бубен, и через дыру в нем он ушел. Многочисленные мысы озера — это выступы бубна. Красные, словно расписанные, берега озера — это раскраска бубна. Дюнто — отец всех тунгусских шаманов. Бубен Дюнто — мать всех шаманских бубнов» (К.И.Лабанаускас, Вехи древних путей: исторические предания нганасан, СПб, 2002).

В ходе мистического странствия праздника Иконипко «дорога древних людей» к «вершине реки» приводит сымско-кетских эвенков «на землю, которая плавает по воде». «Посредине матери моря (озера большого) мать земля плавает» (Н.П.Никульшин, Материалы сымской экспедиции, 1940).

Язычники верили, что шаман обладал способностью перемещаться по космической реке, имитировать первозданное состояние вселенной, когда поднимавшийся из первобытных вод мир находился в плавающем состоянии.

В материалах, посвященных изучению устройства шаманских чумов эвенков, И.М.Суслов подчеркивает, что камлания в шаманских чумах мыслятся происходящими посреди воды, на островке шаманской земли.

Рассказывая о погоне эвенкийского шамана Конгоньо за злым духом, похитившим душу заболевшего ребенка, И.М.Суслов пишет: «Несется плот из дельбонов (деревянных тайменей) по подземной реке. На нем сидят чудовища харги (духи), принадлежащие Конгоньо, а последний подгоняет их своей боевой песней, лихо подхваченной всеми присутствующими на шаманстве. В первой своей песне Конгоньо начинает рассказывать о том, как он гнался по реке Мунгын за похитителем. Дрожащим горловым голосом с выкриками, он передавал, как страшны были его спутники харги, мчавшиеся на плоту за похитителем» (И.М. Суслов, Материалы по шаманизму у эвенков в бассейне р.Енисей, 1935 г.).

У сымско-кетских эвенков погоня шамана за болезнью также происходила по реке: шаман ехал по льду реки на мертвых оленях, плыл на льдине и на плоту (Н.П.Никульшин, Материалы сымской экспедиции, 1940).

«Шаман кидался на землю, головой на запад, крестообразно раскинув руки, и начинал «гнать» оленя-болезнь. Сначала путь шел на запад, до отверстия в нижний мир, затем они «ныряли» вниз, в мир мертвых, и летели через несколько «этажей». В камлании очень живо описываются ощущения шамана, тело которого без движения лежит в чуме, а душа вслед за болезнью спускается все глубже под землю. Его охватывает страх, но шевоны (духи) подбадривают шамана. С востока начинает пробиваться слабый свет, шаман призывает шевонов начать приготовления к битве. Преследователи спускаются на нижнюю землю. Там по льду реки мира мертвых или же на лодке через семь порогов продолжается погоня. Далее необходимо двигаться пешком, так как еще через три порога начинается водопад, который может снести лодку в море, из которого уже не будет возврата» (И.Е.Максимова "Тунгусский ойкос по материалам сымско-кетской группы эвенков", диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук, Томск, 1994).

И.М.Суслов сообщает: «Шаманство происходит на воде, а не на земле, так как из земли во внутрь чума всегда могут проникнуть злые духи или даже сам харги (верховное злое божество) и помешать шаману. Перед началом камлания шаман заклинает окружающую природу и просит водяного царя Мууны залить место шаманства водою. Таким образом все предметы мольбища следует рассматривать стоящими на воде и в воде» (М.С.Баташев, Материалы Красноярского музея по культовым сооружениям эвенков, альманах «Енисейская провинция» № 2, 2006).

В многочисленных примерах из фольклора вода становится непреодолимым препятствием как для существ нижнего мира, так и для враждебно настроенных людей. Так, о присущей воде способности ограничивать активность злых духов свидетельствуют правила детской игры эвенков в «харги и озеро» и целый ряд ритуальных и сказочных мотивов. Спасаясь от нападения татуированных эвенков, тыймырский шаман погружается в подземную реку:

«Одел старик теперь шаманскую парку, взял бубен и бьет в него. Вдруг старик в землю ушел, оборвав ремень, за который он был привязан при камлании к шестам чума. Из дыры в земле, в которую он ушел, стала вода литься. Заполнила вода всю дыру и побежала в голомо. Вода сразу так быстро пошла, что наполнила голомо и поднялась до трубы. Половина шитолицых утонула» (К.И.Лабанаускас, Вехи древних путей: исторические предания нганасан, СПб, 2002).

В ходе мистического странствия праздника Иконипко «дорога древних людей» к «вершине реки» приводит сымско-кетских эвенков «на землю, которая плавает по воде». «Посредине матери моря (озера большого) мать земля плавает» (Н.П.Никульшин, Материалы сымской экспедиции, 1940).

Шаманы используют водную стихию для борьбы с противниками в так называемом «колдовском эпосе» коми-зырян — легендах и преданиях о «памах» и «тунах» (Мифология Коми, Москва–Сыктывкар, 1999; Сотворение мира: мифология народа Коми, Сыктывкар, 2005).

Тун Паляйка в отместку затопил водой избушку туна Вежайки, вторгшегося в охотничьи угодья Паляйки:

«Вежайка с товарищами забрались на крышу избушки, но вода прибывала. Тогда они перебрались на ближайшее дерево и, оказавшись вскоре на его вершине при прибывающей воде, поняли, что без помощи Паляйки им не спастись. Вежайка во весь голос закричал, что он и его товарищи обещают Паляйке половину всей своей добычи за спасение. Вода сразу же убыла».

Пам Шыпича умел путешествовать под водой, передвигаясь на сотни километров. Нырнув в колодец, он на значительном расстоянии от него выходил из обрыва реки. Дома у Шыпичи постоянно находился чан или кадка, доверху наполненные водой. При нападении врагов он с головой погружался в воду и скрывался от них. Или же, узнав о приближении к его дому лодки с разбойниками, Шыпича залезал в чан и, насколько он погружался в воду, настолько уходила под воду лодка его врагов.

С помощью воды Шыпича пытался отразить нападение новгородцев - вода затопила русских вначале по колено, потом по грудь и, наконец, по шею, но на большее сил у пама не хватило. Шыпича побежал к реке Сысоле, чтобы укрыться в ней, споткнулся и был убит.

«Воды поднялись из чаши длинными фонтанами, как будто огромные ящерицы, постоянно смеющиеся над богом Прома–Гудури–Айка, подняли свои треугольные головы. Все разбойники оказались в воде по колено, но храбро они шли к дому Шыпичи вброд по исполненному гнева шипящему потоку. И вода поднялась по грудь разбойников. Она клокотала вокруг дома и наполняла рощи. Назад повернули два отряда, спеша к своим лодкам, но третий с атаманом во главе поднялся по ступенькам на крыльцо. И воды выше поднялись, шумя волнами, и по шею оказались в ней разбойники. Вплавь бросились они назад, но атаман с двумя свирепыми товарищами продолжал идти по сеням до двери колдуна. Не хватило силы для новых заклинаний Шыпиче без очистительной жертвы богам после сладких объятий вдовы Гэтыр–ёмы. И схватили его за бороду разбойники и стали рубить топорами. С каждым ударом воды убывали, с воплем утекая в пенистое русло прозрачной Сысолы» (К.Ф.Жаков. Под шум северного ветра. С.–Петербург, 1913).

С тех пор, как над могилой Шыпичи христиане соорудили Троицкий собор, потоки Сысолы постепенно подмывали фундамент православного храма, чтобы вождь язычников смог восстать из гроба (Троицкий собор Усть-Сысольска, ныне Сыктывкара, был взорван в 1933 году, а на его месте устроен парк имени Кирова).

Силу воды также использовали в боевых практиках Тунныръяк и Гань Иван:

«Счастливо протекали дни, годы и десятилетия для Тунныръяка, жившего под высокой елью. Никто не смел напасть на него: достаточно было ему чашки воды, и он своим чародейством устраивал фонтаны, потоки, ручьи и озера около своего дома, и никто не решался подойти к такому туну. Бить его мечом — все равно что ударять саблей по волне ручья или крошить пену морскую. В воде была вся сила его» (К.Ф.Жаков. В хвойных лесах. Рассказы коми морта. С.–Петербург, 1908).

«Обладая властью над водной стихией, Гань Иван погружал лодку, в которой находился сам с сотоварищами-разбойниками, в реку Печору, незаметно проплывал под водой к проходящим по реке судам, грабил их, а потом под водой легко уходил от погони. Выходил на поверхность он лишь в тех местах, где обитали духи-хозяева воды».

В фольклорных текстах святитель Стефан Пермский, преследуя шаманов, стремился отрезать их от воды:

«Степан предупредил своих спутников, чтобы не допускать Мелейку к реке, так как вся колдовская сила туна связана с водой».

«Выскочил Кыска из пылающей избы через окно и бросился к реке. Знал Степан, что в воде сила Кыски, добежит до реки, нырнет в воду, а вынырнуть может за сто чомкостов отсюда. А потом снова начнет вредить Кыска, волшебством своим вредить крещеному народу. Нельзя было допустить его к воде».

В шаманской мистике реки использовались в качестве коммуникаций между мирами вселенной или просто для путешествий на дальние расстояния:

«Тунныръяк обладал властью над водной стихией. Он мог путешествовать по дну реки на большие расстояния, соблюдая при этом одно условие - не трогать проплывающих мимо него рыб. Или же для таких путешествий Тунныръяк сам принимал вид рыбы».

«Однажды отважный Шыпича отправился из Архангельска в Човью. И отправился Шыпича не водой, а под водой, и три раза, пока плыл он под водой, должен он был выходить на берег».

«Жили два брата, Корт Айка и Князь. Князь жил в Княжпогосте, а Корт Айка в Корткеросе. Князь нырнул в чан и вышел в Выми. И так дошел до Корткероса. А они, два брата, часто друг у друга гостили, по воде и ходили, бывало».

«Князь был уже старым, а его брат жил в Корткеросе, звали его Корт Айкой. Друг друга они навещали не по земле, а под водой».

На воде Паляйка рассчитывал одержать победу над крестителем коми-зырян Стефаном Пермским:

«Остановился Степан для проповеди в местности Тыдор и собрал тыдорцев для проповеди. Вот приходит к нему тыдорский тун Паляйка и говорит: «Если бог твой сильнее и вера твоя лучше, ты должен победить меня, а если наши боги сильнее, я должен победить тебя. Испытаем силы на воде. Я здесь, под Тыдором, нырну в реку и пройду под водой до самого Шежама, ни разу не вынырнув из воды. Можешь ли ты это сделать?»
– Ладно, – говорит ему Степан.
– Нырять я за тобой не буду, а пойду по воде и буду следить за тобой, чтобы ты раньше времени не высовывал голову из воды.
Оба помолились своим богам, оба произнесли заклятия над водой и приступили к делу. Паляйка нырнул в Вычегду и идет под водой, а Степан идет по поверхности воды вслед за ним, как по ровной земле. Народ идет по берегу и наблюдает за единоборством.
Видит Степан, что Паляйка силен в своих чародействах и решил наказать и осрамить его. Пока Паляйка, ничего не подозревая, спокойно плыл под водой, Степан в это время произнес над водой более сильное заклятие. Это сразу ослабило силы тыдорского туна. Паляйка стал задыхаться под водой и вынырнул, чтобы произнести повторное заклятье над водой, но Степан крестом ударил его по голове и сказал: «Рано вынырнул, до места еще далеко». Чтобы не осрамиться перед народом и точно выполнить уговор, Паляйка снова нырнул под воду, но, проплыв немного, опять стал задыхаться и опять вынырнул. А Степан тут как тут: опять его крестом по голове, и предупредил, что рано еще вылезать ему из воды. Так продолжалось дальше. Совсем обессиленный Паляйка не дошел до условленного места одной версты, стал захлебываться, тонуть и просить о помощи идущих по берегу.
- Эх ты, водоступ окаянный. Признаешь ли себя побежденным? — спрашивает Паляйку Степан.
- Нет,- говорит, - ты, Степан, перехитрил, но не победил меня. Наши боги сильны и помогут мне победить тебя.
Народ, видя, что Паляйка побежден, кинулся на него и стал бить его. Видя, что ему несдобровать, Паляйка снова произнес заклятие над водой, нырнул в реку и скрылся от своих преследователей. Тогда Степан в свою очередь произнес еще более сильно действующее заклятие над водой, после этого Паляйка опять стал задыхаться и кое-как доплыл до противоположного берега.
Тут его снова схватили сами тыдорцы, стали бить и колотить за обман. Обессиленный тун долго катался по земле. Умер лишь тогда, когда подрезали ему нательный пояс.
Похоронили Паляйку ниже Шежама, в месте, которое и назвали Айка-тыла».

Саамским шаманам — нойдам для переправы через водные препятствия не требовалась лодка: достаточно было отрезать кусок земли, прочитать заклинания, и можно было пускаться в плавание на нем как на плоту (В.Рыков, Шаманы Лапландии, Наука и религия, 1991 год, № 8).

Святой Василий, епископ Рязанский

Православная агиография [изучение жития святых] содержит сюжеты о плаваниях святых по рекам: Антоний Римлянин приплыл в Новгород на камне; Иоанн Новгородский совершил крестный ход по воде Волхова на плоту против течения реки; плывя на своей епископской мантии по рекам Оке и Трубежу, Василий Рязанский совершил исход из Мурома в Рязань; Варлаам Важский путешествовал по рекам на плоту и на камне. В севернорусской традиции встречается сообщения о вымывании мощей из земли во время половодья и плавании мощей по рекам (сказание о чудесах от мощей праведного Иакова Боровичского; сказание о чудесах преподобного Кирилла Вельского; житие преподобного Варлаама Важского).

На иконах праведного Симеона Верхотурского изображаются река и камень, с которого праведник удил рыбу (река одновременно является историческим объектом и символом, в христианском искусстве рыбная ловля — аллегория апостольского служения).

В иконографии река может изображаться «вертикально» — как космическая река. На иконе Крещения Господня Иордан соединяет небо и землю, подчеркивая, что Крещение Иисуса Христа равнозначно космогоническому действию.

В фольклоре коми-зырян святитель Стефан Пермский совершает плавание по рекам на «каменном плоту» или в лодке, вступая в единоборства с шаманами, сокрушая шаманские заслоны и ловушки, крестя язычников и созидая храмы. Согласно одной из легенд, камень, на котором приплыл святитель Стефан, превратился в остров.

«Степан Великопермский плыл на каменном плоту, всех благословлял, чудь в христианство крестил».

«Плыл Степан Пермский на каменном плоту со святой силой, и не тонул каменный плот».

«Степан Пермский, он со Святым Духом плыл, на камень ведь так просто не сядешь. В Усть-Выми остановился, здесь и построил церкви».

«Вот Степан Пермский плыл на камне и не утопился. Кто он такой? – Бог!».

«Степан Пермский спустил в Каму каменную глыбу и на ней уплыл по Каме до Верхотуры, там открыл церковь».

Степан подплыл к лодке удорской княгине «прямо на том самом камне, на котором он сидел на берегу».

«Вот поехал однажды Степан Пермский вверх по Вычегде и стал приближаться к месту расположения туна Корт Айки и видит, что река Вычегда на всю ширину обтянута железной цепью так, что нельзя ни проехать, ни объехать на лодке. Степан осенил себя крестным знамением и ударил крестом по цепи. Цепь лопнула и погрузилась на дно реки, освободив путь для лодки».

«Кыска собрал всю печорскую рыбу и направил ее на лодку Степана. Остановилась лодка, не может плыть дальше, вот-вот перевернется. Произнес Степан еще одно заклятье и окунул свой крест в воду. И сразу исчезла рыба, как будто ее и не бывало».

«И вдруг спокойная река словно взбесилась. Огромные волны, взявшись ниоткуда, вздыбились, вспенились, бросая лодку Степана с гребня на гребень, словно щепку. Понял Степан, что это чары туна подняли волны, и произнес ответное заклятие над рекой. И сразу стихли волны, подчинившись слову Степана. Тогда обратился Ошлапей в громадную рыбу-щуку, стала бить щука хвостом в борт лодки, вот-вот перевернет. Ударил Степан щуку веслом наотмашь и исчезла чудовищная рыба в речной пучине».

Исследуя апокрифы народного православия о плавании святителя Стефана Пермского на камне в контексте мифологии, П.Ф.Лимеров приходит к знаменательному выводу:

«Плавание Степана на камне представляет собой начальную фазу космогонического творчества положительного божественного героя-демиурга, происходящую в первоначальные времена… Мотив плавания на камне в легендах о Степане-крестителе сохраняет космогонический код. С точки зрения христианской религиозности, ситуация, приравненная к первоначальному хаосу, возможна при отсутствии в мире правильной (православной) веры, поэтому движение камня по воде и его остановка в определенном месте обусловлены волей Бога (Святым Духом) — это и есть космогоническое решение Творца по упорядочению языческого хаоса. Остановка камня Степана в Усть-Выми означает начало космической стабилизации и начало новой христианской эпохи. Как и в космогоническом сюжете, камень становится той прочной основой от которой начинает разворачиваться христианская земля. Переставший двигаться камень Степана превращается в остров сравнимый с первоостровом, созданным демиургом. Космогонический код обусловливает также демиургическое начало в образе Степана, его способное пересоздавать мир, его богоподобность… Немаловажно, что плавание Степана по мифологической реке завершается прибытием в село Усть-Вымь, которое после переоформления становится центром вновь организованного пространства мира» (П.Ф.Лимеров, Образ святителя Стефана Пермского в письменной традиции и в фольклоре народа коми, Москва, 2008).

Контактный адрес: yuklitsenko@mail.ru